Алтайский Край


	Мульта Ледник Томич расположен в Западном ледниковом узле Катунского хребта. Добраться до него из Уймонской степи можно, пройдя рекой Мульта от устья до истоков. Места эти, благодаря великолепной цепочке Мультинских озер, пользуются большой популярностью среди путешествующего народа. С Мультинских озер начинаются многие туристские маршруты по западной части Катунского хребта. М. В. Тронов считал, что «западная часть Катунского хребта — это та, которая к западу от Белухи и от долины Аккема окружена течением Катуни, петлей, которую делает река, далеко отклоняясь на запад. Пространство в 7000км², ограниченное долинами Катуни и Аккема и массивом Белухи, занято разветвленной сетью долин и гребней, включающей 120 км линии главного хребта, 15 его более значительных отрогов и 13 долин главных притоков Катуни. Абсолютная высота хребта здесь резко снижена не только по сравнению с Белухой, но и много ниже, чем на востоке хребта; преобладают высоты ниже 3000 м, встречаются перевалы в 2700—2500 м и редко — вершины до 3300—3400 м. И все же здесь прекрасно развивается высокогорная альпийская область с острыми вершинами, со снегами и ледниками, область весьма обширная и разветвленная вместе с ветвлением хребта и его отрогов. Она гармонирует с темным лесом долин, с многочисленными полноводными речками, стекающими в Катунь, с роскошными альпийскими лугами. Все говорит о значительном обилии осадков в этой западной части Катунского хребта. Область современных снегов и ледников поднимается над древним ледниковым ландшафтом в прекрасном и разнообразном выражении. Не очень крутые долины сохранили богатейшую коллекцию ледниковых озер... Известны, например, Мультинские озера, в том числе редкая жемчужина Алтая — третье Мультинское озеро». Далее Михаил Владимирович пишет, что «участок хребта в истоках Левой Осиновки и Мульты с северной стороны и Тальменки с южной характеризуется резким увеличением оледенения. Этот участок можно назвать Западно-Катунским ледниковым узлом». Если к ледникам массива Белухи с большими лишениями добирались лишь двое участников нашей экспедиции, то для того, чтобы попасть на ледники Западно-Катунского ледникового узла, пришлось пострадать всем. Экспедиционная машина с запасом продуктов, приборов и материалов окончательно затерялась где-то в просторах Уймонской межгорной котловины. Мы решили встать лагерем напротив долины реки Мульты около основной автомобильной трассы в надежде, что экспедицию будут искать и увидят лагерь с дороги. Эта надежда жила в нас около недели. Затем пришлось звонить начальству в Барнаул. Начальство сообщило, что машина давно уже в городе. А мы, наивные, стояли насмерть: в жаре, без продуктов, среди абсолютного безделья. Днем прятались в тени деревьев, ночью с фонариком ловили голубей на скотном дворе для еды, а по вечерам развлекались, как могли. Иногда нас развлекали представители одного важного государственного органа. В тот год под Белухой развернулся Международный альпинистский лагерь, и алтайские чекисты, впервые за свою историю, получили возможность поработать с такой массой живых и настоящих буржуев. Уймонская котловина была заполнена сотрудниками и агентами. А поскольку иностранцев на всех, очевидно, не хватило, то представители госбезопасности проверяли и наших туристов. Видимо, на всякий случай. Остановится вечером у лагеря какой-нибудь автомобиль с бортовой надписью «Ветпомощь», выйдет из него мужик и, представившись местным ветеринаром, начинает требовать документы. Откажешься, а он тогда «достает из широких штанин дубликатом бесценного груза» удостоверение КГБ. Вскоре все жители села, шоферы, милиционеры и кагэ-бэшники знали нас в лицо. Мы стали своеобразным гибридом дорожной службы и местной достопримечательности. Появилось даже такое ощущение, что наш лагерь возник здесь вместе с Уймонской котловиной сотни тысяч лет назад из пучин древнего ледникового озера. Но, наконец, мы заполучили свои приборы, продукты и все-таки отправились вверх по реке Мульта до озер. Далее путь лежал к гляциологической избе, расположенной под ледником Томич. Но надежды на капитальное жилье и долгожданное спокойствие среди гор не оправдались. Изба оказалась забита разным народом. Наличие посторонних людей в экспедиционном лагере всегда раздражает. Экспедиционный быт требует некоторого беспорядка в вещах. А это при большом скоплении случайных людей небезопасно. Опыт тюнгурских краж сделал нас излишне подозрительными. Хорошо, что гостивший в избе народ как-то быстро понял сделанные намеки и на следующий день отправился в другие места. Вообще, ходить в горы со случайными людьми, наверное, не стоит. Разные бывают истории. У одного известного барнаульского туриста, например, на маршруте произошел такой случай. Знакомые попросили его взять в поход мальчика. Этот мальчик оказался здоровым созревающим верзилой. Несколько дней он преимущественно молчал. Видимо, никак не мог найти свое место в новой обстановке и среди новых людей. Но вот настал день, когда ребята развели поярче костер и извлекли из рюкзаков запасы спиртного. Выпив довольно много и изрядно захмелев, парни настроили гитару и стали петь грустные туристские песни. И только верзила нервно ерзал на своем бревне, подозрительно посматривая то на одного, то на другого соседа. Затем со словами: «Эх! Сиди не сиди, а начинать-то надо!» — он врезал кулаком по лицу одного из своих ближних. Как говорят в таких случаях в экспедициях: «У потерпевшего боты завернулись», и он улетел с бревна. Мужики быстро успокоили, драчуна, изрядно поколотив его при этом. Утром произвели разбор событий. На все многочисленные упреки верзила мотал головой и твердил: «А, чо? Мы, когда с пацанами напьемся — всегда деремся. Потом снова пьем. На мировую». Упаси боже от таких спутников. Особенно в горах. В наших экспедициях тоже бывали случайные люди. В конечном счете все мы попали в отряд случайно. Но нам везло на хороших людей. В тот год, когда мы работали на Катунском хребте, среди нас, тоже случайно оказался один здоровенный парень. Отличный спортсмен-пловец, он был весьма посредственным таежником. Длинные ноги не без труда переносили широченные плечи даже на равнине. А если на плечи надет тяжелый рюкзак, а пространство завалено буреломом и камнями, то не было счета его падениям с глухим шумом и непотребными словами вперемежку. Кроме того, эта махина панически боялась змей. А их на Мульте как нигде много. Смешно было наблюдать его рекордные полеты и прыжки над туловищем маленькой и почти безобидной гадюки. И вот через несколько дней работы вся экспедиция собралась уходить вниз встречать пополнение и продукты. А бедного пловца решили оставить в лагере оханять вещи и топить баню. Парень долго скулил, доказывая, что змеи непременно сожрут его. Но ребята были неумолимы, справедливо полагая, что многочисленные падения при переходах намного опаснее для здоровья пловца, чем все мультинские змеи вместе взятые. Оставшись один, пловец приготовился к змеиной осаде и целый день просидел в избе. На следующий день нужно было топить баню. Парень переборол в себе жгучий страх, натаскал дров, воды и весь день занимался баней. Уже был близок вечер, а никто не появлялся. Тогда он вышел на тропу встречать товарищей. Смотрит, навстречу ему идет незнакомый бородатый человек с рюкзаком. Он, разумеется, стал расспрашивать человека о гляциологах. А человек стал расспрашивать, кто такие гляциологи. Когда бородатый понял, что гляциологи — это мужики в капроновых ветровках, то сразу вспомнил, что видел их недавно в деревне пьющими водку. Пловец весь зашелся от обиды и ярости. Он был готов бежать в деревню для того, чтобы открутить кому-нибудь голову. Но вместо этого решил закурить. Оказалось, что бородатый выбросил последнюю промокшую пачку сигарет за полкилометра от места встречи. Уговорив бородатого пойти в пропадающую даром баню, пловец помчался на поиски пачки сигарет, но вскоре обнаружил за большим камнем весь состав экспедиции, давно сидевший здесь и веселившийся по поводу удачного розыгрыша. Вечером состоялась баня и банкет с обширным меню. Экспедиционное меню — штука особая. В горах как нигде больше люди терпят однообразное питание, и как нигде больше проявляют кулинарные фантазии. Завхоз и повар всегда виноваты. Каждый норовит выдавить из себя плохое настроение, усталость или раздражение именно во время приготовления еды. В такие минуты обычно начинается кулинарное нытье или горячий спор по поводу того, что готовить, а что нет. В число ненавистных блюд, как правило, попадает манная каша, молочная лапша, суп из пакетов и чай из эфиромасляничных трав. Но в наших экспедициях всегда присутствовала особая специфика. Свято соблюдая религиозные традиции своего народа, наш начальник всячески искоренял из меню свинину и даже свиную тушенку. На этот продукт было наложено жесткое табу. Зато он всегда поощрял дежурных на производство крепчайшего чая из индийского чайного листа. Для тех, кто не привык к подобному напитку, чай становился стихийным бедствием. Дело доходило чуть ли не до отравлений. Поэтому вскоре был изобретен хитроумный способ приготовления черного как нефть, но не злого чая. Для этого вначале в воде долго кипятили чагу, а затем, когда зелье становилось черно-коричневым, ее вытаскивали, а в котелок для виду бросали чаинки. Начальник и его единомышленники приходили в восторг от цвета любимого напитка. Остальные получали двойное удовольствие, и от невинного подлога, и от умеренно крепкого чая. Вот так за работой, за приключениями, за чаем, за дождями и кончился летний полевой сезон. Мы покидали ледники и Центральный Алтай до следующего лета. Обросшие и прокопченные мужики стояли у входа в гастроном села Усть-Кан, пили кислый газированный напиток и любовались на лозунг, осеняющий жизнь селян: «Усть-Канцы! Выполним решения XXVI съезда КПСС!». Особую пикантность этому лозунгу придавало то, что единственная буква «а» в слове «Усть-Канцы» больше походила на букву «о». Предыдущая страница... Следующая страница...